Хроника одного боя за освобождение Ставрополья. (посвящается моему прапрадедушки Парасюк Виктор Яковлевичу).
Снитко Павел, 19 летСевероморск, Россия
|
|
|
| Командир партизанского отряда Михаил Линев, склонившись над картой, остановил движение карандаша у чёрного кружка и сказал своему заместителю Виктору Парасюку: - Вот она! Займите эту высотку. Вцепитесь в неё. Вцепитесь и держите под огнём перекрёсток дорог, чтобы отрезать немцам путь отхода на Ставрополь. Немцы тут не должны пройти. Командир отряда окинул взглядом Виктора Парасюка, как бы ещё раз примеривая силу этого невысокого, ладного человека – силу, о которую должны будут разбиться толпы отступающих немцев, теснимых частями Красной Армии. - Разрешите действовать? Ночью десять партизан во главе с Виктором Парасюком вышли степными дорогами к высотке, чёрную точку которой отметил вчера на карте командир отряда. На дорогах, скрестившихся вблизи, было тихо. Расчистив снег, партизаны отрывали ячейки. Парасюк был доволен, как это бывает всегда, когда удачно начинается трудное дело. Он знал: эта мирная тишина обманет немцев. Голая небольшая высотка, лежащая на их пути, как мина, готова взорваться огнём, ударить сотнями пуль. И когда Парасюк увидел колонну немцев, выкатившуюся из-за поворота, он, приподнявшись на корточки так, чтобы всех десятерых, во весь голос скомандовал: - По фашистским гадам – огонь! На какое-то время дорога опустела. Немцы расползлись, рассыпались, ещё не сообразив, что произошло, и какой силы удар был им нанесён. Высотка молчала. Свистящий полёт мины предупредил одиннадцать о надвигающейся опасности. По высотке ударили миномёты и несколько пулемётов. И справа и слева двинулись немцы. Первый ответил дробной очередью пулемётчик Андрей Дудка. Потом ударил второй пулемёт – Кожевникова, стоящий на скате, спускавшемся прямо к перекрёстку дорог. Одиннадцать не были новичками в жарких схватках с немцами. Они знали слепое упрямство гитлеровцев и знали, что гитлеровцы постараются задушить их числом, бросая на высотку всё новые силы. Когда немцам удалось почти вплотную подойти к высотке, из канавы поднялся разведчик Николай Рожнов. Держа над головой автомат, он – раскалённый боем – окинул взглядом своих товарищей: - Друзья! Не пропустим фрицев! Им на высотке не бывать! Ещё одну секунду стоял он на виду друзей, держа клятвенно над головой автомат, и опустился в канаву, когда справа и слева раздались автоматные очереди. Первая атака была отбита. Но вслед за ней началась вторая, и опять остриё её было направлено на пулемёт Кожевникова. Отхлынув, немцы снова взялись за миномёты, осколки проносились над головой Кожевникова. Землёй и снегом ему забрасывало глаза. Но Кожевников продолжал вести огонь. Метрах в трёх вспыхнуло тяжёлое, жёлтое пламя разрыва. Кожевников покачнулся, не выпуская из рук пулемёта. Осколками ему ранило обе ноги. Его помощник Панченко крикнул ему: - Андрей! Разреши мне … - Погоди, я ещё повоюю, - ответил, не поворачиваясь, пулемётчик. Панченко еле успевал подавать ему диски и взял пулемёт только тогда, когда немецкий снайпер ещё раз ранил Кожевникова. На высотке в строю остались десять бойцов. Волна атаки и отлив. Короткие, тяжёлые минуты тишины. Ещё крепко держали в руках оружие Андрей Дудка, Николай Никитенко, Андрей Панченко, Пётр Витохин, Николай Рожнов, Степан Симачков, Андрей Харечков, Михаил Мартынов, Иван Карпенко. Четвёртая атака немцев была отбита. Пётр Витохин открыл ящик с патронами и разделил их на десять частей. Внизу копошились немцы, готовясь к пятой атаке. Пятая атака была самой напряжённой. Перекрёстным огнём немцы поливали израненную, почерневшую от разрывов мин высотку. Николай Рожнов заметил немецкого пулемётчика, ползшего по скату. Ему казалось, что он слышит дыхание немца, тяжело прилегавшего к снегу. Рожнов прицелился и двумя короткими очередями прошил немецкого пулемётчика. - Здорово! – крикнул Витохин, - Теперь вот эту занозу вышибить! – И он махнул рукой в сторону, откуда тоже подбирался к высотке немец с пулемётом. Рожнов убил его с первой очереди. Он навёл автомат на новую цель и вдруг поник, не слыша жаркого шёпота подхватившего его Витохина. После второго ранения выбыл из строя Никитенко, а за ним Симачков и Карпенко. Эта пятая атака была самой ожесточённой, и когда немцы были отброшены, никто не знал, сколько времени она продолжалась: на высотке время считали не по часам, а по количеству оставшихся в строю бойцов. От тяжёлых ранений не могли больше стоять Харечков и Мартынов, третью рану получил Пётр Витохин. К исходу дня на высотке были трое – Парасюк, Дудка и Панченко. Высотка по прежнему стояла на пути врага, дышащая ненавистью и огнём, пугающая своей неприступностью. Немцы в течение дня бросались на неё со всех сторон, сотни мин и гранат изрыли её склоны, но она жила, и эта ничем непреодолимая сила наводила на немцев ужас. Их планы отхода уже давно были сорваны и спутаны. Их силы истощались, а где-то позади, со стороны села Петровского, совсем недалеко были слышны разрывы снарядов наступающих частей Красной Армии. В неравной схватке победили одиннадцать, и теперь трое из них завершали эту победу. Занимая позиции в пятнадцати метрах дуг от друга, пулемётчики и их командир не пропускали немцев к высотке. Каким-то чудом они ещё не были ранены. Первая пуля пронзила грудь Андрея Панченко в сумерках. Вскоре был ранен и Виктор Парасюк. На высотке в строю остался один человек Андрей Дудка. Патронов к пулемёту больше не было. Он собрал с трофейных автоматов диски, положи около себя на землю, встал, чтобы видеть все подступы к высотке, и открыл огонь. Он стоял, широко расставив ноги и бил, расстреливая диск за диском. Он стоял на виду у смерти, и смерть как будто обходила его, не смея притронуться к герою, защищавшему славу и честь одиннадцати. Два раза недалеко от него разрывались немецкие мины. Волной его сбивало с ног. Он поднимался и стоя стрелял, хозяин высоты, хозяин боя, хозяин своей земли – народный мститель. Немцы не взяли высотку, прикрывшую им путь отхода. Когда к ней подошли наступающие советские войска, они увидели у подножья более восьмидесяти немецких трупов. | ||